2 и 3 декабря на сцене ДК им. Дегтярёва прошли показы спектакля «Преступление и наказание» (П&Н) по мотивам одноимённого романа Фёдора Достоевского. Режиссёр-постановщик – Евгений Соколов, в спектакле заняты актёры народного молодёжного театра «Вертикаль».
Читайте новости и статьи в нашем ТГ-канале GorodKovrov. Подписывайтесь!
GK не раз публиковал тексты-отчёты об успешных гастролях «Вертикали», было интервью с Евгением, мы рассказывали о репетиционном процессе, но как-то вышло, что ни на одном из спектаклей молодёжного театра лично не бывали. Мы сходили на постановку и делимся впечатлениями.
— Меньше всего хотелось бы штампованных откликов! Напишите всё как есть. Если что-то не понравится, говорите прямо. Мне как автору постановки необходима обратная реакция, а не «оды по заказу», — просил Евгений Соколов.
Ну что ж, давайте по-взрослому, 18+. Достоевский того стоит, тем более, именно в этом году литературный мир отмечает 150-летие публикации романа.
П&Н – одно из наиболее успешных произведений Достоевского. Роман стал одним из наших «окон в Европу». Переведён на 11 европейских языков, невероятным успехом пользуется в США, где П&Н дважды экранизировали.
В России по роману поставлено множество спектаклей. Из наиболее ярких, культовых постановок, назвала бы любимовскую, 1979 года. Разумеется, увидеть её теперь можно только в записи, не слишком хорошего качества.
У Любимова нет ни раскаянья, ни покаяния. И прощения не будет. А каким было сценическое решение Евгения Соколова и театра «Вертикаль»?
Здесь всё гуманнее. Раскольников встречает зарю новой жизни, пройдя очищение любовью. Евгений Соколов, как он сообщил в беседе с GK, решился на постановку «с чистого листа», без оглядки на работы мэтров. Труппа освежала в памяти сюжет романа, просматривая российскую телеверсию 2007 года. Её несомненным плюсом является скрупулёзный перенос первоисточника на экран.
То, что опыт мировой сцены не довлел над режиссёром, отразилось в сценическом решении. Декорации «шекспировские» — минимализм, причём, своеобразный.
Нередко декорациями спектаклей по П&Н были стилизованные строительные леса – тема вечного ремонта, перестройки.
У Евгения Соколова нет «лесов», зато есть нескончаемая сюрреалистическая уборка некоего фатально-загаженного кабака с множеством столиков. Эти столики то переворачивают, то сдвигают, герои постоянно перемещают их. Символические официанты пытаются отскрести эти столы. Как будто заплёванную душу героя отмыть пытаются…
Если говорить об актёрских работах, то несомненным успехом можно считать игру Раскольникова (Андрей Святсков). Одноактный спектакль построен так, что главный герой на сцене непрерывно, более часа. Это непросто с чисто физической точки зрения. Но главное всё же не марафон на сцене, а вживание в образ.
Раскольников – не сумасшедший, а просто впечатлительный юноша, который поставил себе неадекватную жизненную планку и страдает от этого.
Кстати говоря, именно таким хотел представить читателю своего героя сам Достоевский. Он утверждал, что преступление Раскольникова – это не что иное, как форма молодёжного протеста.
Андрей Святсков, фотопортрет Александра Илларионова
Проблема молодёжного протеста и через 150 лет после написания романа актуальна. Отсутствие социальных лифтов. Безмозглые мажоры на «Гелентвагенах», которые раскатывают по тротуарам вдоль забора МГУ и студенты-бюджетники, которые ночами подрабатывают в «Макдональдсе», натирая до блеска те самые столики… Такие аллюзии невольно возникали во время просмотра спектакля.
Нельзя не оценить юмор, которому поразительно нашлось место в постановке «Вертикали». Образ Лужина (Андрей Чеклецов) – что-то невероятное. Питерское [ч]токанье, примочки а ля стендап-шоу. Не знаю, что сказал бы Достоевский, но в канву вписалось бесподобно.
Очень яркий Свидригайлов (Александр Данилюк). Совершенно противоположно тому, что делал Высоцкий в постановке Любимова. Там Мефистофель, который в финале бросает в зал: «Молодец Раскольников, что старуху убил. Жаль, попался!».
Свидригайлов-Данилюк – это страдающая натура. Любовь не купить за деньги – такова, вероятно, идея образа. Неожиданно. Прямо-таки, великий Гэтсби.
Если говорить о работах актрис, то они были ровными. Неожиданно яркой стала Катерина Мармеладова (Наталья Воронина). Если бы постановку номинировали на «Оскара», наверное, это была бы лучшая роль второго плана.
Ну, и «голос за кадром». Это был голос режиссёра, который зачитывал сцены из романа, словно связывая этими фрагментами сценические эпизоды. Вольно или невольно, но так была отдана дань пожеланию автора. Достоевский, по отзывам современников, говорил о том, что хотел бы «отчитывать» авторский и резонёрский текст.
Зрителю, слабо знакомому с текстом романа, на спектакле было делать нечего. Пунктир постановки, многочисленные «рокировки» эпизодов могли бы запросто запутать. Но этого не произошло. Вообще, о зрителе надо сказать отдельно.
Был аншлаг. То есть полтысячи человек пришло, и это был ВТОРОЙ день показа! В зале была преимущественно молодёжь, до 30 лет. И судя по тому, как публика реагировала на постановку, восприятие было совершенно осознанным.
Ни одного пошлого звонка мобильного. Практически не было опоздавших. В иных столичных театрах такой атмосферы и дресс-кода не встретишь.
Очень жаль, что П&Н «Вертикали» ковровчане больше не увидят. Евгений Соколов сообщил, что эту постановку, возможно, повезёт «на экспорт», на какой-нибудь театральный фестиваль. Не сомневаюсь, будет успех.
Ближайшую свою работу Евгений Соколов планирует показать в феврале следующего года. Это будет пластический спектакль на эксклюзивном материале. Пластические сцены – тренд современного европейского театра, так что постановка ожидается стильной и необычной.
«Вертикаль» — это что угодно, только не самодеятельность. По стране работает немало трупп, называющих себя профессиональными, но они и близко не подступают к тому уровню, что демонстрирует молодёжный театр Евгения Соколова.
Всем, кто ещё не был на спектаклях «Вертикали», скажу одно: «Смотреть обязательно». Как только увидите афишу, сразу к кассе. Бегом!
Фотограф Антон Колодин
